Мастер на все руки, больной на всю голову
Название: От ненависти до любви
Автор: йа
Жанр: в основном ангст
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Зим|Диб
Дисклеймер: я не владею персонажами, это они владеют мной. Моим мозгом
Саммари: Диб ловит Зима и собирается его вскрыть, но вместо этого взламывает его Пак и делает из него кавайную няку ^_^
Статус: Ооо, эта история могла бы вырасти в огромную ЗаДросагу о том, как эта парочка, уже взрослая, суровая и вся-из-себя-крутая (если Зим не вымахал сам собой, Диб синтезировал для него гормончик), присоединяется к труЪ космическим повстанцам (которые выросли из Сопротивляшек), долго и упорно мочит Империю и в перерывах между боями слэшится по углам корабля, а в конце финальной эпик-битвы один из них пафосно погибает, а второй не менее пафосно высаживает себе мозги - ромааантика... Но мне лень это писать XD Так что если и будет какое-то продолжение, то разве что отдельные сценки)
Осторожно, многабукаф. Но прежде чем бояться их читать, представьте себе, каково это было - столько писать XD
читать дальшеСкрип. Отвратительный, невыносимый скрип резиновых перчаток, надеваемых на руки.
- Смотри, Зим: это прочные хирургические перчатки самого высокого качества. Я приберег их специально для тебя. А то вдруг твоя мерзкая зеленая, кхм, кровь разъест мне кожу?
Смотреть – это все, на что был способен Зим. Вращать своими большими гранатовыми глазами, следя, как Диб, облаченный в белый халат, расхаживает взад и вперед, потирая руки и скрипя своими блестящими голубоватыми перчатками. Иркен не мог пошевелить даже антенной: парализующая инъекция, разработанная врагом, оказалась чертовски эффективной.
- Три года я ждал этого момента! Наконец-то наступила твоя очередь быть подопытной крысой в моей лаборатории! – голос Диба дрожал от нетерпения и перевозбуждения. – Подумай только: я выучил ваш язык, чтобы подключиться к глобальной сети Ирка через компьютер на корабле Тэк, изучить биохимию ваших тел и в конце концов создать этот замечательный парализатор. Неплохо для жалкого, тупого человечишки, а, Зим? Можешь не отвечать… Хотя ты и так не можешь, - издевательски усмехнулся подросток. – Действие препарата распространяется на твои голосовые связки - ты не сможешь резать мне слух своими пронзительными воплями, хотя будешь чувствовать всю боль, всю, Зим, до последней секунды твоей жизни! – Диб закончил свою тираду истерическим, взвизгивающим хохотом.
Шагнув к столику с инструментами, он взял в руки скальпель. Секунду-другую он любовался игрой нестерпимо-яркого света лампы на новенькой, острейшей стали. Из серебристой глубины ему кровожадно ухмыльнулось худое, осунувшееся лицо с длинным шрамом на правой щеке. Медленно поднеся лезвие к мягкому животу Иркена, он жадно впился взглядом в его глаза, наслаждаясь острым коктейлем из обреченности и страха.
Зим лежал, беспомощно распластанный, на холодном хирургическом столе. Он был обнажен по пояс, а его форменная туника - скомкана и подпихнута под голову, создавая ему комфортные условия для наблюдения за процедурой собственного вскрытия. Диб знал, что объекты надлежит раздевать донага, но когда дело дошло до расстегивания штанов, ужасно сконфузился и решил произвести разрезы там, когда пришелец будет уже мертв.
- Черт! – казалось, сама напряженная, сгустившаяся атмосфера прозвенела, как отпущенная пружина. Скальпель слабо звякнул об эмалированный поддон. – Я совсем забыл про спирт. Твои органы слишком ценны для науки, чтобы позволить бактериям сожрать их.
Спиртовой дух поплыл по комнате, заглушая едкое амбре иркенского пота: запах смертельно испуганного пришельца напоминал таковой у некоторых потревоженных насекомых. «Скорее всего, защитная реакция», - заключил Диб, поднося щедро напитанный кусок ваты к груди объекта. Большая капля спирта сорвалась с его пальцев и зашипела на зеленой коже, оставляя безобразный бурый ожог. Глаза Зима влажно заблестели, по щекам побежали крупные слезы боли. «Такая чувствительная, что не переносит даже обыкновенной воды…» - вспомнил подросток.
- Радуйся: я не хочу портить твою шкуру, - произнес он безразличным тоном и, подумав, что в его голосе прозвучало недостаточно холода, добавил презрительно: - Неженка.
Скосив до упора глазные яблоки, Зим смотрел, как его мучитель роется в шкафу и извлекает оттуда ультрафиолетовую лампу. Он чувствовал, что мгновение, когда можно будет расслабиться и облегченно вздохнуть, еще не настало, однако медленно, но верно приближается. То же самое смутно понимал и Диб: момент мстительной одержимости был безнадежно упущен, и теперь у него не хватит духу вскрыть своего ненавистного врага заживо. «Проклятый Зим, как же он все-таки прав: мы, люди, такие жалкие и бесхребетные! Особенно я», - мрачно думал он, разматывая провод и устанавливая лампу сбоку на операционном столе.
- Я буду милосерден и убью тебя, прежде чем вскрыть, - произнес Диб голосом стальным и холодным, как скальпель. Эта фраза должна была произвести эффект на пришельца и придать решительности ему самому. Неизвестно, как дело обстояло с первым пунктом, но второй, как ни странно, к желаемому не привел. Наоборот, чем больше Диб размышлял об этом роковом шаге, тем менее реальным и выполнимым он казался.
«Отравить? Сначала нужно синтезировать подходящий яд… Перерезать глотку? Слишком много крови… Разбить голову? Противно… и с учетом того, что функции мозга в основном выполняет Пак, это вряд ли подействует… Снять Пак? Целых десять минут…»
С удивлением Диб поймал себя на мысли, что ему просто не хочется убивать Зима. Но ведь это не по плану, это неправильно, так не должно быть…Усевшись на край стола, он принялся перебирать в памяти эпизоды из недавнего прошлого. В красках представил себе, как пришелец оглушает его рукояткой своего бластера, волочит за шиворот в свою лабораторию, пихает в него разнокалиберные трубки и колет какой-то гадостью, от которой кружится голова и тошнит… Однако краски вышли какие-то бледные: он давным-давно привык. И сами собой всплыли события, предшествующие этому: парочка здоровенных дегенератов со злобными ухмылками разбивает подростку лицо, бьет под дых, пинает по ребрам… но вот появляется Зим и налетает на них, как ураган, с криком: «Это мой враг, и только я имею право его бить!» А пару дней спустя, когда Диб лежал в больнице с переломанными ребрами, он как всегда получил открытку, в которой печатное пожелание «поскорее выздороветь» было криво зачиркано и исправлено на «умереть» - от кого бы вы думали?.. Зим чрезвычайно гордился этой остроумной, по его мнению, выходкой, и Диб всегда делал вид, что ужасно обиделся – хотя на самом деле не мог обижаться на единственного, кто вообще вспоминал о «сумасшедшем очкарике». Наконец, кто еще из одноклассников пришел бы сегодня спросить у сестры, «почему вонючка Диб три дня не появлялся в школе»? «Потому что готовил тебе сюрприз», - отвечал «вонючка», выскакивая из-за дверей с инъекционным пистолетом…
Да и что ожидает Диба после того, как пришелец умрет? Не слава, это точно. Давно миновало то время, когда он мечтал попасть на телешоу и стать знаменитым. Окружающие не полюбят изгоя за только то, что он попал в телевизор - напротив, чужая слава раздражает людей и не вызывает у них ничего, кроме зависти. Когда не станет Зима, он перестанет быть спасителем человечества и будет просто щуплым задротом-старшеклассником, которого шпыняют безмозглые качки и презирают девушки. Без своего врага Диб станет абсолютно одиноким. Из-за дверей в ближайшее будущее веяло лишь холодом тягучей, беспросветной хандры.
- Я приготовлю для тебя яд, - наконец сказал Диб Иркену, чей стеклянный, отсутствующий взор был уставлен в потолок, и направился к лабораторному столику и стойкам с химикатами. Конечно же, он не мог признаться врагу, что собирался синтезировать средство, снимающее паралич.
«Что я творю?.. – лихорадочно думал подросток, листая толстую, потрепанную тетрадь с химическими формулами. – Он же убьет меня, как только сможет пошевелить руками… Тот, кто «за око» готов снести тебе голову, не признает принципа «жизнь за жизнь»… Милосердие и благодарность чужды ему, и с этим ничего нельзя поделать: их так воспитывают… Стоп! Иркенов никто не воспитывает, их просто программируют. Но ведь нет такой программы, которую нельзя было бы взломать?..»
Диб едва не выронил пробирку. Такое простое и блестящее решение! Работая над системой корабля Тэк, он разобрался в основах иркенского кода. Только бы Паки программировались по такому же принципу!..
Зим с недоумением посмотрел на подростка, когда тот, быстрыми шагами приблизившись к операционному столу, приподнял его торс и нашарил на Паке сбоку маленькую кнопочку. И Диб не был бы Дибом, если бы не выдал напоследок пафосную фразу:
- Прощай, Захватчик! – прежде чем отправить пришельца в режим анабиоза.
Теперь можно было спокойно работать. Перевернуть Иркена на живот. Найти подходящий кабель, чтобы подключить Пак к стоявшему тут же компьютеру. Подобрать программу, которая открывала бы чужеродные файлы. Взломать документы, содержавшие код памяти, характера, умений…
Дибу всегда было интересно, о чем думает его враг. К сожалению, на жестком диске Пака не были записаны ни мысли, ни чувства – только текстовая, звуковая и визуальная информация о внешних событиях. Возможно, самые слабые сигналы мозга не могли быть уловлены и переведены в цифровую информацию – а может быть, они не записывались лишь потому, что мнение и чувства единичного существа были попросту безразличны коллективной памяти Ирка.
Пробегая глазами очередную порцию текста, Диб стирал ее и удалял все связанные с ней файлы. Он поразился, как много из того, что содержалось в памяти Иркена, было связано именно с ним. Оказалось, что Зим часто говорил сам с собой, и едва ли не единственной темой этих разговоров был «человекоДиб»: как он надоел со своими камерами и подслушиваниями, как бы эффективнее сжить его со свету, какую гадость подстроить ему сегодня в школе… В какой-то степени это даже льстило человеку, до которого никому никогда не было дела. Понятно, что если Диб не хотел и дальше оставаться врагом пришельца, эти фрагменты памяти должны были быть уничтожены в первую очередь. Точно так же следовало поступить и со «злодейскими планами»: изучив их, Диб пришел к выводу, что Иркен скорее выдумывал себе изощренные способы развлечься, чем всерьез пытался уничтожить Землю. Воспоминания о его родной планете тоже подлежали удалению – просто на всякий случай…
«Удалить… удалить… удалить… Надо было мне выделить и удалить все сразу», - подумал Диб, уже подобравшийся к самым ранним этапам жизни Иркена и порядком утомленный. Но вдруг его взгляд остановился на одной фразе, которая повергла его в немое изумление и в один миг перевернула все его представление о враге, которого он изучил, казалось бы, так досконально.
«Я люблю тебя, холодная, бесчувственная роборука!»
Люблю.
Иркены умеют любить?..
Они умеют ненавидеть. А любовь и ненависть – две стороны одной монеты.
Тогда что мешает им любить?
Программа.
Для чего?..
Чтобы чувство не мешало им выполнять их функцию.
Какую функцию?
Быть послушным оружием.
В чьих руках?
Империи.
Эту фразу можно было сравнить с камешком, который свалился с горной вершины и полетел вниз, по пути срывая за собой множество других. Камнепад тяжелых мыслей прокатился через рассудок и обрушился на Диба осознанием огромной, страшной истины.
Молодой человек увидел своего врага в совершенно ином свете. Зим творил зло не потому, что был плохим. Он – всего лишь оружие. В масштабах Империи – не более чем пуля. А пуля убивает не по своей воле. И стал он ею не по своей воле – так его запрограммировали с самого начала. Не позволили маленькому восторженному созданию с огромными любопытными глазами развиваться и познавать мир самостоятельно, лишили самого ценного дара, от природы присущего всем разумным существам – свободы выбора.
На мгновение Диб представил себя на месте Иркенов, и по его хребту пробежал холодный ужас обреченности. У тебя нет своего разума и души – тебя создали быть винтиком в теле громадной машины. Ты живешь не ради самой жизни, а чтобы служить властителям, как бездумный робот. Ты делаешь рабами других, не подозревая, что сам являешься рабом из рабов, ибо никогда не знал, что такое свобода. По сути, Ирк был страшнее, чем мир самой отвратительной из антиутопий, которые в избытке задавала читать мисс Биттерс.
Хотя зачем уноситься мыслью за сотни световых лет, если достаточно оглянуться вокруг? Пусть человеческим личинкам пока не вшивают программу прямо под корку - их программируют медленно, но верно. Система диктует людям, что есть и что пить, как говорить и как одеваться, что смотреть и что читать, кого любить и кого ненавидеть. Замкнутая, саморегулирующаяся, зацикленная система превращения человека в безмозглого зомби. По сути, осталось совсем немного времени до того, как Земля станет подобием Ирка. «Мы все обречены», - говорила учительница, и теперь Диб осознал, что она была совершенно права. Она видит все ужасы этого мира и абсолютно бессильна что-либо исправить. Вновь и вновь она предупреждает об опасности, но не может спасти от разложения мозг этих маленьких зомбированных тварей, что сидят в ее классе.
Однако на Земле пока еще возможно противостоять этому программированию – и он, Диб, живой тому пример. А тот, кто родился на Ирке, был обречен с первых же моментов своей жизни. Диб почувствовал, как глаза его наполняются слезами сострадания – и с каждой слезой, что скатывалась по щеке, из его души утекали последние капли ненависти к бывшему врагу. Мысль о том, что он хотел заживо разделать безвинную жертву злой воли тиранов, теперь ужасала его. Ведь этого Иркена можно было спасти, подарить ему вторую, полноценную жизнь. Пускай Диб не вполне понимал, как перепрограммировать характер, откуда взять для этого слова, давно исчезнувшие из иркенского языка: «добрый», «милосердный», «справедливый», - можно было просто стереть код личности, оставив только имя, и горячо надеяться на то, что Иркены еще не утратили способность к формированию личности старым, естественным путем.
Когда Диб поднялся, наконец, из-за компьютера и отсоединил кабель, в программе Пака оставалось только самое важное: умения, знания наук и языков, имя и самые первые слова. Теперь дело было за малым: закончить средство, снимающее паралич. Дрожащими руками Диб принялся смешивать реагенты, нагревать, их, переливать из склянки в склянку… Наконец, препарат был готов. Он нацедил его в длинный узкий шприц и тут же уронил пробирку, которая с жалобным звоном разлетелась о кафельный пол. Но парень не обратил на это никакого внимания – он подбежал к Иркену, торопливо сделал инъекцию ему в плечо и, отбросив шприц куда-то в угол лаборатории, выключил режим анабиоза. Не в силах просто сидеть и ждать, Диб принялся растирать место укола, чтобы ускорить распространение лекарства. Перчатки омерзительно скрипели – он сорвал их, скомкал и с ненавистью швырнул прочь.
- Очнись, Зим… пожалуйста, - шептал парнишка, склонившись над Иркеном и неотрывно вглядываясь в его неподвижное лицо. Подумать только: еще несколько часов назад он ненавидел это существо больше всего на свете – а теперь, глотая слезы и нещадно кусая губы, умолял его прийти в сознание и боялся, смертельно боялся его потерять…
- Давай, Зим, открой глаза… - прошептал Диб прямо на антенну, приподняв ее на ладони и поднеся к губам. Но, выпущенная из рук, она снова расстелилась на поверхности стола, будто веревочка. Тогда человек взял пришельца за плечи и легонько потряс – но и это не возымело эффекта.
- Очнись, Зим! Очнись!.. – в отчаянии Диб все сильнее тряс Иркена, чья голова безжизненно болталась. - Очни-и-ись… - простонал подросток и отпустил, наконец, несчастное тело. Теперь он просто стоял, опершись руками на стол. Его плечи содрогались в беззвучных рыданиях, и крупные слезы стучали по холодному эмалированному металлу.
Он не заметил, как веки Зима задрожали и медленно открылись. Просто в какой-то момент он снял залитые слезами очки и поймал недоумевающий взгляд пришельца, устремленный ему в лицо.
- Зи-и-им! – воскликнул человек так громко, что антенны на голове Иркена инстинктивно дернулись и прижались к голове. Не отдавая себе отчета в том, что может напугать пришельца, он схватил его за плечи и крепко прижал к груди. Тот слабо уперся руками в его торс, пытаясь отстраниться.
- Не бойся, Зим… я не сделаю тебе ничего плохого... - прерывисто шептал Диб. – О мой бедный, бедный Зим…
- Отпусти… мне больно, - слабо простонал пришелец.
Смущенный своим порывом, Диб тут же убрал от него руки и принялся приводить себя в порядок: смахнул рукавом слезы, подобрал очки, которые выронил на стол, протер их краем халата. В это время, с трудом двигая затекшими конечностями, Иркен принял сидячее положение.
- Ты кто? – спросил он, не спуская с человека растерянного, слегка недоверчивого взгляда.
«Получилось!» - сердце подростка буквально подскочило от восторга.
- Я человек… меня зовут Диб. Я твой друг, - произнес паренек, ласково улыбнувшись, и бесконечная теплота его взора мгновенно растопила последние льдинки недоверия в глазах Иркена.
- Я ничего не помню… - пожаловался Зим. – И все тело болит…
- Ты… попал в аварию и серьезно ударился. – Диб не любил и не умел врать, но сейчас от этого некуда было деться.
- А ты меня спас? – наивно спросил инопланетянин, слегка склонив голову набок.
- Вроде того, - ответил Диб, потупив взгляд печально и стыдливо.
- Ты такой хороший… и теплый, - Зим приподнялся на коленях и, заглянув в опущенные глаза человека, вдруг начал осторожно ощупывать его лицо своими антеннами. Губы Диба невольно растянулись в улыбке, и любопытная антенна тут же прикоснулась к ним, а затем к очкам, к бровям, к шраму на щеке… Потом Иркен потянул к себе его руку и принялся рассматривать: перебирать длинные, тонкие пальцы, трогать узловатые суставы, поглаживать шероховатую кожу…
А Диб просто стоял и смущенно улыбался. Он впервые задумался, какое же это все-таки чудо – настоящий, живой инопланетянин! Совсем как в тех добрых старых фильмах, которые он смотрел в детстве. Смотрел и мечтал, чтобы к нему тоже прилетело маленькое зеленое существо, которое он учил бы человеческому языку, прятал в своей комнате и спасал от кровожадных ученых. И наконец оно прилетело – вот только оказалось злобным Захватчиком с манией величия… Быть может, именно из-за такого кощунственного надругательства судьбы над его мечтой Диб ненавидел и преследовал этого Иркена так отчаянно… Но теперь Захватчик мертв - остался только этот изящный инсектоид с огромными глазами и очаровательными антеннами. И впервые за всю свою безрадостную жизнь Диб почувствовал себя счастливым.
- А зачем ты меня так больно схватил? – поинтересовался Зим, оторвав подростка от размышлений.
- Это знак дружбы и расположения, - улыбнулся Диб и уселся на край стола. – Я не хотел причинить тебе боль. Извини, Зим.
Некоторое время Иркен смотрел на человека блестящими внимательными глазами, а потом придвинулся поближе и крепко обнял. Это было довольно неожиданно и странно, но Диб с удивлением понял, что не чувствует никакой растерянности и даже ни капли не смущен. Наоборот, эта доверчивость, с которой Зим прильнул к его груди, вызывала в нем ощущение силы и уверенности. Он деликатно приобнял гибкий торс Иркена, и рука сама собой принялась поглаживать его по спине ниже Пака - прохладной, гладкой и такой приятной на ощупь.
Голова Зима доверительно легла человеку на плечо, и тот заметил, что слабый, едва уловимый запах, исходивший теперь от Иркена, не имел ничего общего с той едкой муравьиной вонью, а был похож на эфемерный аромат какого-то цветка. «Ты такой удивительный… такой приятный… Кажется, я схожу с ума», - мелькало в голове Диба, в то время как в груди поднималось непривычное чувство, жаркое и необъятное, оттесняя рассудок на задний план. Властное и неутолимое, оно заставляло прижимать к себе Иркена все крепче и разгоралось от этого только сильнее.
Диб знал, как называется это чувство, но даже сама мысль о нем заставляла его краснеть – где уж признаться в этом вслух?.. Однако он должен был произнести это прекрасное слово, чтобы оно отпечаталось на чистом листе сознания Зима, послужив фундаментом для построения его новой личности.
- Я всегда буду рядом, Зим, - пылкий шепот прикасался к зеленой коже жаром прерывистого дыхания. – Клянусь поддерживать, защищать и оберегать тебя, чего бы мне это ни стоило. Ты мне очень, очень нужен. Я… люблю тебя.
Зим не до конца понимал, что означают эти слова, однако его чувствительная природа позволяла ему почти физически ощущать не только телесное, но и душевное тепло, исходившее от человека. Вместо ответа он потерся, ласкаясь, щекой о шею Диба и начал издавать тихое, нежное урчание. Больше всего на свете ему хотелось уютно свернуться в надежных руках своего высокого, доброго, теплого друга и провести так целую вечность.
Автор: йа
Жанр: в основном ангст
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Зим|Диб
Дисклеймер: я не владею персонажами, это они владеют мной. Моим мозгом
Саммари: Диб ловит Зима и собирается его вскрыть, но вместо этого взламывает его Пак и делает из него кавайную няку ^_^
Статус: Ооо, эта история могла бы вырасти в огромную ЗаДросагу о том, как эта парочка, уже взрослая, суровая и вся-из-себя-крутая (если Зим не вымахал сам собой, Диб синтезировал для него гормончик), присоединяется к труЪ космическим повстанцам (которые выросли из Сопротивляшек), долго и упорно мочит Империю и в перерывах между боями слэшится по углам корабля, а в конце финальной эпик-битвы один из них пафосно погибает, а второй не менее пафосно высаживает себе мозги - ромааантика... Но мне лень это писать XD Так что если и будет какое-то продолжение, то разве что отдельные сценки)
Осторожно, многабукаф. Но прежде чем бояться их читать, представьте себе, каково это было - столько писать XD
читать дальшеСкрип. Отвратительный, невыносимый скрип резиновых перчаток, надеваемых на руки.
- Смотри, Зим: это прочные хирургические перчатки самого высокого качества. Я приберег их специально для тебя. А то вдруг твоя мерзкая зеленая, кхм, кровь разъест мне кожу?
Смотреть – это все, на что был способен Зим. Вращать своими большими гранатовыми глазами, следя, как Диб, облаченный в белый халат, расхаживает взад и вперед, потирая руки и скрипя своими блестящими голубоватыми перчатками. Иркен не мог пошевелить даже антенной: парализующая инъекция, разработанная врагом, оказалась чертовски эффективной.
- Три года я ждал этого момента! Наконец-то наступила твоя очередь быть подопытной крысой в моей лаборатории! – голос Диба дрожал от нетерпения и перевозбуждения. – Подумай только: я выучил ваш язык, чтобы подключиться к глобальной сети Ирка через компьютер на корабле Тэк, изучить биохимию ваших тел и в конце концов создать этот замечательный парализатор. Неплохо для жалкого, тупого человечишки, а, Зим? Можешь не отвечать… Хотя ты и так не можешь, - издевательски усмехнулся подросток. – Действие препарата распространяется на твои голосовые связки - ты не сможешь резать мне слух своими пронзительными воплями, хотя будешь чувствовать всю боль, всю, Зим, до последней секунды твоей жизни! – Диб закончил свою тираду истерическим, взвизгивающим хохотом.
Шагнув к столику с инструментами, он взял в руки скальпель. Секунду-другую он любовался игрой нестерпимо-яркого света лампы на новенькой, острейшей стали. Из серебристой глубины ему кровожадно ухмыльнулось худое, осунувшееся лицо с длинным шрамом на правой щеке. Медленно поднеся лезвие к мягкому животу Иркена, он жадно впился взглядом в его глаза, наслаждаясь острым коктейлем из обреченности и страха.
Зим лежал, беспомощно распластанный, на холодном хирургическом столе. Он был обнажен по пояс, а его форменная туника - скомкана и подпихнута под голову, создавая ему комфортные условия для наблюдения за процедурой собственного вскрытия. Диб знал, что объекты надлежит раздевать донага, но когда дело дошло до расстегивания штанов, ужасно сконфузился и решил произвести разрезы там, когда пришелец будет уже мертв.
- Черт! – казалось, сама напряженная, сгустившаяся атмосфера прозвенела, как отпущенная пружина. Скальпель слабо звякнул об эмалированный поддон. – Я совсем забыл про спирт. Твои органы слишком ценны для науки, чтобы позволить бактериям сожрать их.
Спиртовой дух поплыл по комнате, заглушая едкое амбре иркенского пота: запах смертельно испуганного пришельца напоминал таковой у некоторых потревоженных насекомых. «Скорее всего, защитная реакция», - заключил Диб, поднося щедро напитанный кусок ваты к груди объекта. Большая капля спирта сорвалась с его пальцев и зашипела на зеленой коже, оставляя безобразный бурый ожог. Глаза Зима влажно заблестели, по щекам побежали крупные слезы боли. «Такая чувствительная, что не переносит даже обыкновенной воды…» - вспомнил подросток.
- Радуйся: я не хочу портить твою шкуру, - произнес он безразличным тоном и, подумав, что в его голосе прозвучало недостаточно холода, добавил презрительно: - Неженка.
Скосив до упора глазные яблоки, Зим смотрел, как его мучитель роется в шкафу и извлекает оттуда ультрафиолетовую лампу. Он чувствовал, что мгновение, когда можно будет расслабиться и облегченно вздохнуть, еще не настало, однако медленно, но верно приближается. То же самое смутно понимал и Диб: момент мстительной одержимости был безнадежно упущен, и теперь у него не хватит духу вскрыть своего ненавистного врага заживо. «Проклятый Зим, как же он все-таки прав: мы, люди, такие жалкие и бесхребетные! Особенно я», - мрачно думал он, разматывая провод и устанавливая лампу сбоку на операционном столе.
- Я буду милосерден и убью тебя, прежде чем вскрыть, - произнес Диб голосом стальным и холодным, как скальпель. Эта фраза должна была произвести эффект на пришельца и придать решительности ему самому. Неизвестно, как дело обстояло с первым пунктом, но второй, как ни странно, к желаемому не привел. Наоборот, чем больше Диб размышлял об этом роковом шаге, тем менее реальным и выполнимым он казался.
«Отравить? Сначала нужно синтезировать подходящий яд… Перерезать глотку? Слишком много крови… Разбить голову? Противно… и с учетом того, что функции мозга в основном выполняет Пак, это вряд ли подействует… Снять Пак? Целых десять минут…»
С удивлением Диб поймал себя на мысли, что ему просто не хочется убивать Зима. Но ведь это не по плану, это неправильно, так не должно быть…Усевшись на край стола, он принялся перебирать в памяти эпизоды из недавнего прошлого. В красках представил себе, как пришелец оглушает его рукояткой своего бластера, волочит за шиворот в свою лабораторию, пихает в него разнокалиберные трубки и колет какой-то гадостью, от которой кружится голова и тошнит… Однако краски вышли какие-то бледные: он давным-давно привык. И сами собой всплыли события, предшествующие этому: парочка здоровенных дегенератов со злобными ухмылками разбивает подростку лицо, бьет под дых, пинает по ребрам… но вот появляется Зим и налетает на них, как ураган, с криком: «Это мой враг, и только я имею право его бить!» А пару дней спустя, когда Диб лежал в больнице с переломанными ребрами, он как всегда получил открытку, в которой печатное пожелание «поскорее выздороветь» было криво зачиркано и исправлено на «умереть» - от кого бы вы думали?.. Зим чрезвычайно гордился этой остроумной, по его мнению, выходкой, и Диб всегда делал вид, что ужасно обиделся – хотя на самом деле не мог обижаться на единственного, кто вообще вспоминал о «сумасшедшем очкарике». Наконец, кто еще из одноклассников пришел бы сегодня спросить у сестры, «почему вонючка Диб три дня не появлялся в школе»? «Потому что готовил тебе сюрприз», - отвечал «вонючка», выскакивая из-за дверей с инъекционным пистолетом…
Да и что ожидает Диба после того, как пришелец умрет? Не слава, это точно. Давно миновало то время, когда он мечтал попасть на телешоу и стать знаменитым. Окружающие не полюбят изгоя за только то, что он попал в телевизор - напротив, чужая слава раздражает людей и не вызывает у них ничего, кроме зависти. Когда не станет Зима, он перестанет быть спасителем человечества и будет просто щуплым задротом-старшеклассником, которого шпыняют безмозглые качки и презирают девушки. Без своего врага Диб станет абсолютно одиноким. Из-за дверей в ближайшее будущее веяло лишь холодом тягучей, беспросветной хандры.
- Я приготовлю для тебя яд, - наконец сказал Диб Иркену, чей стеклянный, отсутствующий взор был уставлен в потолок, и направился к лабораторному столику и стойкам с химикатами. Конечно же, он не мог признаться врагу, что собирался синтезировать средство, снимающее паралич.
«Что я творю?.. – лихорадочно думал подросток, листая толстую, потрепанную тетрадь с химическими формулами. – Он же убьет меня, как только сможет пошевелить руками… Тот, кто «за око» готов снести тебе голову, не признает принципа «жизнь за жизнь»… Милосердие и благодарность чужды ему, и с этим ничего нельзя поделать: их так воспитывают… Стоп! Иркенов никто не воспитывает, их просто программируют. Но ведь нет такой программы, которую нельзя было бы взломать?..»
Диб едва не выронил пробирку. Такое простое и блестящее решение! Работая над системой корабля Тэк, он разобрался в основах иркенского кода. Только бы Паки программировались по такому же принципу!..
Зим с недоумением посмотрел на подростка, когда тот, быстрыми шагами приблизившись к операционному столу, приподнял его торс и нашарил на Паке сбоку маленькую кнопочку. И Диб не был бы Дибом, если бы не выдал напоследок пафосную фразу:
- Прощай, Захватчик! – прежде чем отправить пришельца в режим анабиоза.
Теперь можно было спокойно работать. Перевернуть Иркена на живот. Найти подходящий кабель, чтобы подключить Пак к стоявшему тут же компьютеру. Подобрать программу, которая открывала бы чужеродные файлы. Взломать документы, содержавшие код памяти, характера, умений…
Дибу всегда было интересно, о чем думает его враг. К сожалению, на жестком диске Пака не были записаны ни мысли, ни чувства – только текстовая, звуковая и визуальная информация о внешних событиях. Возможно, самые слабые сигналы мозга не могли быть уловлены и переведены в цифровую информацию – а может быть, они не записывались лишь потому, что мнение и чувства единичного существа были попросту безразличны коллективной памяти Ирка.
Пробегая глазами очередную порцию текста, Диб стирал ее и удалял все связанные с ней файлы. Он поразился, как много из того, что содержалось в памяти Иркена, было связано именно с ним. Оказалось, что Зим часто говорил сам с собой, и едва ли не единственной темой этих разговоров был «человекоДиб»: как он надоел со своими камерами и подслушиваниями, как бы эффективнее сжить его со свету, какую гадость подстроить ему сегодня в школе… В какой-то степени это даже льстило человеку, до которого никому никогда не было дела. Понятно, что если Диб не хотел и дальше оставаться врагом пришельца, эти фрагменты памяти должны были быть уничтожены в первую очередь. Точно так же следовало поступить и со «злодейскими планами»: изучив их, Диб пришел к выводу, что Иркен скорее выдумывал себе изощренные способы развлечься, чем всерьез пытался уничтожить Землю. Воспоминания о его родной планете тоже подлежали удалению – просто на всякий случай…
«Удалить… удалить… удалить… Надо было мне выделить и удалить все сразу», - подумал Диб, уже подобравшийся к самым ранним этапам жизни Иркена и порядком утомленный. Но вдруг его взгляд остановился на одной фразе, которая повергла его в немое изумление и в один миг перевернула все его представление о враге, которого он изучил, казалось бы, так досконально.
«Я люблю тебя, холодная, бесчувственная роборука!»
Люблю.
Иркены умеют любить?..
Они умеют ненавидеть. А любовь и ненависть – две стороны одной монеты.
Тогда что мешает им любить?
Программа.
Для чего?..
Чтобы чувство не мешало им выполнять их функцию.
Какую функцию?
Быть послушным оружием.
В чьих руках?
Империи.
Эту фразу можно было сравнить с камешком, который свалился с горной вершины и полетел вниз, по пути срывая за собой множество других. Камнепад тяжелых мыслей прокатился через рассудок и обрушился на Диба осознанием огромной, страшной истины.
Молодой человек увидел своего врага в совершенно ином свете. Зим творил зло не потому, что был плохим. Он – всего лишь оружие. В масштабах Империи – не более чем пуля. А пуля убивает не по своей воле. И стал он ею не по своей воле – так его запрограммировали с самого начала. Не позволили маленькому восторженному созданию с огромными любопытными глазами развиваться и познавать мир самостоятельно, лишили самого ценного дара, от природы присущего всем разумным существам – свободы выбора.
На мгновение Диб представил себя на месте Иркенов, и по его хребту пробежал холодный ужас обреченности. У тебя нет своего разума и души – тебя создали быть винтиком в теле громадной машины. Ты живешь не ради самой жизни, а чтобы служить властителям, как бездумный робот. Ты делаешь рабами других, не подозревая, что сам являешься рабом из рабов, ибо никогда не знал, что такое свобода. По сути, Ирк был страшнее, чем мир самой отвратительной из антиутопий, которые в избытке задавала читать мисс Биттерс.
Хотя зачем уноситься мыслью за сотни световых лет, если достаточно оглянуться вокруг? Пусть человеческим личинкам пока не вшивают программу прямо под корку - их программируют медленно, но верно. Система диктует людям, что есть и что пить, как говорить и как одеваться, что смотреть и что читать, кого любить и кого ненавидеть. Замкнутая, саморегулирующаяся, зацикленная система превращения человека в безмозглого зомби. По сути, осталось совсем немного времени до того, как Земля станет подобием Ирка. «Мы все обречены», - говорила учительница, и теперь Диб осознал, что она была совершенно права. Она видит все ужасы этого мира и абсолютно бессильна что-либо исправить. Вновь и вновь она предупреждает об опасности, но не может спасти от разложения мозг этих маленьких зомбированных тварей, что сидят в ее классе.
Однако на Земле пока еще возможно противостоять этому программированию – и он, Диб, живой тому пример. А тот, кто родился на Ирке, был обречен с первых же моментов своей жизни. Диб почувствовал, как глаза его наполняются слезами сострадания – и с каждой слезой, что скатывалась по щеке, из его души утекали последние капли ненависти к бывшему врагу. Мысль о том, что он хотел заживо разделать безвинную жертву злой воли тиранов, теперь ужасала его. Ведь этого Иркена можно было спасти, подарить ему вторую, полноценную жизнь. Пускай Диб не вполне понимал, как перепрограммировать характер, откуда взять для этого слова, давно исчезнувшие из иркенского языка: «добрый», «милосердный», «справедливый», - можно было просто стереть код личности, оставив только имя, и горячо надеяться на то, что Иркены еще не утратили способность к формированию личности старым, естественным путем.
Когда Диб поднялся, наконец, из-за компьютера и отсоединил кабель, в программе Пака оставалось только самое важное: умения, знания наук и языков, имя и самые первые слова. Теперь дело было за малым: закончить средство, снимающее паралич. Дрожащими руками Диб принялся смешивать реагенты, нагревать, их, переливать из склянки в склянку… Наконец, препарат был готов. Он нацедил его в длинный узкий шприц и тут же уронил пробирку, которая с жалобным звоном разлетелась о кафельный пол. Но парень не обратил на это никакого внимания – он подбежал к Иркену, торопливо сделал инъекцию ему в плечо и, отбросив шприц куда-то в угол лаборатории, выключил режим анабиоза. Не в силах просто сидеть и ждать, Диб принялся растирать место укола, чтобы ускорить распространение лекарства. Перчатки омерзительно скрипели – он сорвал их, скомкал и с ненавистью швырнул прочь.
- Очнись, Зим… пожалуйста, - шептал парнишка, склонившись над Иркеном и неотрывно вглядываясь в его неподвижное лицо. Подумать только: еще несколько часов назад он ненавидел это существо больше всего на свете – а теперь, глотая слезы и нещадно кусая губы, умолял его прийти в сознание и боялся, смертельно боялся его потерять…
- Давай, Зим, открой глаза… - прошептал Диб прямо на антенну, приподняв ее на ладони и поднеся к губам. Но, выпущенная из рук, она снова расстелилась на поверхности стола, будто веревочка. Тогда человек взял пришельца за плечи и легонько потряс – но и это не возымело эффекта.
- Очнись, Зим! Очнись!.. – в отчаянии Диб все сильнее тряс Иркена, чья голова безжизненно болталась. - Очни-и-ись… - простонал подросток и отпустил, наконец, несчастное тело. Теперь он просто стоял, опершись руками на стол. Его плечи содрогались в беззвучных рыданиях, и крупные слезы стучали по холодному эмалированному металлу.
Он не заметил, как веки Зима задрожали и медленно открылись. Просто в какой-то момент он снял залитые слезами очки и поймал недоумевающий взгляд пришельца, устремленный ему в лицо.
- Зи-и-им! – воскликнул человек так громко, что антенны на голове Иркена инстинктивно дернулись и прижались к голове. Не отдавая себе отчета в том, что может напугать пришельца, он схватил его за плечи и крепко прижал к груди. Тот слабо уперся руками в его торс, пытаясь отстраниться.
- Не бойся, Зим… я не сделаю тебе ничего плохого... - прерывисто шептал Диб. – О мой бедный, бедный Зим…
- Отпусти… мне больно, - слабо простонал пришелец.
Смущенный своим порывом, Диб тут же убрал от него руки и принялся приводить себя в порядок: смахнул рукавом слезы, подобрал очки, которые выронил на стол, протер их краем халата. В это время, с трудом двигая затекшими конечностями, Иркен принял сидячее положение.
- Ты кто? – спросил он, не спуская с человека растерянного, слегка недоверчивого взгляда.
«Получилось!» - сердце подростка буквально подскочило от восторга.
- Я человек… меня зовут Диб. Я твой друг, - произнес паренек, ласково улыбнувшись, и бесконечная теплота его взора мгновенно растопила последние льдинки недоверия в глазах Иркена.
- Я ничего не помню… - пожаловался Зим. – И все тело болит…
- Ты… попал в аварию и серьезно ударился. – Диб не любил и не умел врать, но сейчас от этого некуда было деться.
- А ты меня спас? – наивно спросил инопланетянин, слегка склонив голову набок.
- Вроде того, - ответил Диб, потупив взгляд печально и стыдливо.
- Ты такой хороший… и теплый, - Зим приподнялся на коленях и, заглянув в опущенные глаза человека, вдруг начал осторожно ощупывать его лицо своими антеннами. Губы Диба невольно растянулись в улыбке, и любопытная антенна тут же прикоснулась к ним, а затем к очкам, к бровям, к шраму на щеке… Потом Иркен потянул к себе его руку и принялся рассматривать: перебирать длинные, тонкие пальцы, трогать узловатые суставы, поглаживать шероховатую кожу…
А Диб просто стоял и смущенно улыбался. Он впервые задумался, какое же это все-таки чудо – настоящий, живой инопланетянин! Совсем как в тех добрых старых фильмах, которые он смотрел в детстве. Смотрел и мечтал, чтобы к нему тоже прилетело маленькое зеленое существо, которое он учил бы человеческому языку, прятал в своей комнате и спасал от кровожадных ученых. И наконец оно прилетело – вот только оказалось злобным Захватчиком с манией величия… Быть может, именно из-за такого кощунственного надругательства судьбы над его мечтой Диб ненавидел и преследовал этого Иркена так отчаянно… Но теперь Захватчик мертв - остался только этот изящный инсектоид с огромными глазами и очаровательными антеннами. И впервые за всю свою безрадостную жизнь Диб почувствовал себя счастливым.
- А зачем ты меня так больно схватил? – поинтересовался Зим, оторвав подростка от размышлений.
- Это знак дружбы и расположения, - улыбнулся Диб и уселся на край стола. – Я не хотел причинить тебе боль. Извини, Зим.
Некоторое время Иркен смотрел на человека блестящими внимательными глазами, а потом придвинулся поближе и крепко обнял. Это было довольно неожиданно и странно, но Диб с удивлением понял, что не чувствует никакой растерянности и даже ни капли не смущен. Наоборот, эта доверчивость, с которой Зим прильнул к его груди, вызывала в нем ощущение силы и уверенности. Он деликатно приобнял гибкий торс Иркена, и рука сама собой принялась поглаживать его по спине ниже Пака - прохладной, гладкой и такой приятной на ощупь.
Голова Зима доверительно легла человеку на плечо, и тот заметил, что слабый, едва уловимый запах, исходивший теперь от Иркена, не имел ничего общего с той едкой муравьиной вонью, а был похож на эфемерный аромат какого-то цветка. «Ты такой удивительный… такой приятный… Кажется, я схожу с ума», - мелькало в голове Диба, в то время как в груди поднималось непривычное чувство, жаркое и необъятное, оттесняя рассудок на задний план. Властное и неутолимое, оно заставляло прижимать к себе Иркена все крепче и разгоралось от этого только сильнее.
Диб знал, как называется это чувство, но даже сама мысль о нем заставляла его краснеть – где уж признаться в этом вслух?.. Однако он должен был произнести это прекрасное слово, чтобы оно отпечаталось на чистом листе сознания Зима, послужив фундаментом для построения его новой личности.
- Я всегда буду рядом, Зим, - пылкий шепот прикасался к зеленой коже жаром прерывистого дыхания. – Клянусь поддерживать, защищать и оберегать тебя, чего бы мне это ни стоило. Ты мне очень, очень нужен. Я… люблю тебя.
Зим не до конца понимал, что означают эти слова, однако его чувствительная природа позволяла ему почти физически ощущать не только телесное, но и душевное тепло, исходившее от человека. Вместо ответа он потерся, ласкаясь, щекой о шею Диба и начал издавать тихое, нежное урчание. Больше всего на свете ему хотелось уютно свернуться в надежных руках своего высокого, доброго, теплого друга и провести так целую вечность.
-
-
23.02.2010 в 19:45-
-
23.02.2010 в 22:14тапок
но мне понравилось, та-а-аак мило))))
описание статуса доставило немеряно))
-
-
23.02.2010 в 22:42-
-
23.02.2010 в 22:44эти ужасы типа
- не умирай!
- нет!
- ябудулюбитьтебявечнааа!!
- ????
- ПРОФИТ!
оно.... кхм.
а идея мне понравилась)
-
-
23.02.2010 в 22:47*подумывает искупить свою оплошность тем, чтобы написать или перевести что-нибудь оооочень садистское*
-
-
23.02.2010 в 23:03Можно чтобы разбавить ЗаДр ДаДром, например)
insanity-icons.deviantart.com/art/Monsters-and-...
ну или ЗаДр вроде хороший, рекомендуют о.о
insanity-icons.deviantart.com/art/Rilzit-Chapte...
-
-
24.02.2010 в 08:20И чтобы отделаться от притязаний совести, я хочу поработать с чем-нибудь реально кровавым и жутким. Но по-своему красивым, ибо эстет, эстет... Дикое, сумасшедшее, грязное, смачное зверство с зашкаливающим рейтингом...
-
-
24.02.2010 в 09:10Написано здорово, а градус соплей всегда можно снизить)
Не расстраивайся)
А ты переводи и параллельно пиши ангст_))
-
-
25.02.2010 в 00:00-
-
25.02.2010 в 00:07так я ж не говорю все) можно хоть по главке, там
кто ж виноват что в забугорном фандоме самые лучшие фики почему-то макси
и тебе таки надо почитать про Джонни)
-
-
25.02.2010 в 07:20-
-
25.02.2010 в 08:25-
-
25.02.2010 в 17:05А Когти захавали, тьфе, отметили мой моооск... ^_^
-
-
25.02.2010 в 19:58Mantis antireligiosa Когти переведены просто уже)
-
-
25.02.2010 в 20:31-
-
25.02.2010 в 20:52а вообще это Промт переводил, надо его, кстати, пнуть, чтобы выложил
vkontakte.ru/topic-7543945_21486640
а джонни или с торрента или вконтакте есть ссылки где оно залито
vkontakte.ru/club523957
-
-
25.02.2010 в 21:55-
-
25.02.2010 в 22:01-
-
02.03.2010 в 19:41с блэкджеком и шлюхамиДа, и выложите уже всё, что переведено, чтобы мне не путаться, да и вообще...)
-
-
02.03.2010 в 20:13-
-
24.01.2011 в 12:56-
-
24.01.2011 в 13:02-
-
07.07.2011 в 22:40